«Когда сердце не забывает: почему мама ушла с малышом и не вернулась»

**1 января 2024 года**

На кухне пахло жареными котлетами. Анна переворачивала их на сковороде, добиваясь хрустящей корочки. В соседней комнате тихо посапывал маленький Ваня. День выдался тяжёлым — бессонная ночь, бесконечные пелёнки, уборка, готовка. И всё в одиночку.

Вдруг — плач. Тот самый, от которого у матери сжимается сердце.

— Серёжа, подойди к Ванечке! — крикнула Анна, не оборачиваясь, но зная, что ответа не будет.

Тишина.

Бросив лопатку, она побежала в комнату, подхватила сына на руки, укачала. Вернувшись, почувствовала горелый запах. Котлеты почернели.

— В мусорку. Спасибо, Серёженька, — горько сказала она.

Малыш снова зашелся плачем. А Сергей? Сидел, уставившись в телевизор, где шёл его любимый хоккей.

— Серёжа! Я не справляюсь! Возьми ребёнка! — крикнула Анна, повышая голос.

И тут раздался его ликующий вопль:

— ШАЙБУ-У-У!!!

От этого рёва Ваня зарыдал ещё громче.

Анна снова бросилась к нему, прижала к груди. Усталость пропала — внутри всё кипело. Вернувшись, она села за стол, закрыла глаза, затем подошла к мужу.

— Сережа… Погуляй с сыном. Мне нужно доделать ужин, да и просто передохнуть.

— Ты что, ослепла? Я смотрю! — отмахнулся он, не отрываясь от экрана.

— Всё. Хватит. — Анна сказала это тихо, но с ледяной твердостью. — Наслаждайся свободой, мой дорогой. Я ухожу. К маме.

Быстро собрала вещи, запеленала Ваню. Сосед помог выкатить коляску. Через час она уже стучала в дверь родительского дома.

— Мам, мы поживём у тебя. Ненадолго. — Голос дрожал, но в глазах стояла решимость.

— Конечно, — мама сразу поняла. — По ругались?

— Нет. Просто устала. Ты же на пенсии — поможешь немного?

Вечером зазвонил телефон. “Сергей”.

— Анка, ты где?! — голос растерянный.

— Я сказала, ухожу. Или шайба для тебя важнее?

— Я не слышал… — пробормотал он.

— Вот в этом всё твоё “не слышу”. Меня. Сына. Только себя да хоккей.

— Очередная истерика, — буркнул он и бросил трубку.

Через час — новый звонок:

— А ужин где? Что, готовить разучилась?

— А ты готов помочь разучился? Я не справляюсь.

— И когда вернёшься?

— Не знаю. Может, через месяц. Может, никогда.

— Ну и зачем тогда замуж шла, если от мамки слезть не можешь?!

— Зачем? — она засмеялась резко. — Чтобы тебе полы мыть да борщи варить?! Мечта любой девчонки!

— Чтобы я по бабам шмыгал? Не дождёшься! Лучше разведусь, чем подкаблучником стану!

— Ну и разводись. — Она положила трубку.

Мать подошла, вздохнула:

— Всё-таки ругань?

— Мама… я не рабыня. Он даже сына взять боится!

— Таня, не торопись. Он дурак, но отец всё же.

Прошла неделя. Опять звонок:

— Ань, скучаю… Вернись.

— Только начала отдыхать. Благодаря маме.

— Так не вернёшься? — голос резко огрубел.

— Вернусь. Если поможешь. Хотя бы в выходные.

— Да ну тебя! У мужика дела поважнее возни с сопляком!

Прошёл месяц. Ваня стал спать по ночам. В субботу Анна сказала матери:

— Поеду к нему. Попробую поговорить. Потом вместе за Ванькой приедем.

— Попробуй, дочка.

Она приехала. Ключ ещё работал. Открыла дверь — и увидела в коридоре чужие туфли.

Сердце остановилось.

В спальне лежал он. И не один.

Развернулась, не проронив слова.

— Анна! Подожди! Это ничего! Я только тебя люблю! — он бросился за ней.

Она не обернулась. Эти слова теперь не значили ничего.

Можно простить лень, эгоизм, даже его хоккей. Но не предательство. Не пока сын жив. Не в дом, куда она хотела вернуться.

Женщине нужно так мало — чтоб её слышали. Не ради криков. Ради тишины, в которой спит ребёнок. Ради дома, где она не в одиночку тащит всё. Ради мужчины, который не боится взять на руки и ребёнка, и жену.

Но если вместо этого он держит пульт, а не ответственность — не удивляйся, если однажды она уйдёт. Навсегда.

Даже если котлеты больше не горят.

*(Дневниковая запись мужчины, который слишком поздно понял, что кроме хоккея, в жизни есть нечто важнее.)*