Мечты о внуке сбылись, но теперь не хочется его знать

Свекровь годами мечтала о внуке… Теперь отвернулась от него

Мы с Игорем вместе уже почти десять лет. Поженились по любви — без давления со стороны. Просто встретились, полюбили, расписались. Жили бы счастливо, если бы не мать мужа — Лидия Семёновна. С первого дня нашей свадьбы она начала твердить как мантру: «Хочу нянчить внука, пока силы есть!»

Мне тогда едва исполнилось двадцать шесть. Я только начинала продвигаться по службе, мы снимали квартиру в Твери, копили на первый взнос за ипотеку, мечтали о ремонте. Ребёнок в эти планы не вписывался. Объясняла свекрови честно: «Позже. Сейчас не время». Но её будто подменили.

Она обижалась, устраивала истерики, кричала, что лишаю её сына «настоящего счастья». По её словам, женщина без ребёнка — пустое место. Молчала, терпела, но её натиск усиливался. «Зря он на тебе женился. Лучше бы выбрал ту одногруппницу», — шипела она при каждой встрече.

Возможно, было бы легче, если бы у Лидии Семёновны были другие дети. Но Игорь — единственный сын. Вся её любовь, вся ярость, всё отчаяние обрушивались на нас. Купили квартиру, погрязли в кредитах, но её это не трогало. Требовала внука. Немедленно.

Потом случилось нечто странное: тётя Игоря, Вера Павловна, вскользь обмолвилась, что свекровь приходила к ней — не просто поболтать, а уговаривать переоформить дачу. Та, разумеется, отказалась. Мы сделали вид, что не в курсе. Замолчали. А через месяц я узнала о беременности.

Новость обрадовала, хоть и стала нежданной. Обнялись с мужем, прослезились. Долгожданный малыш. Думала — теперь всё наладится. Ведь Лидия Семёновна так этого ждала! Столько лет давила, упрекала, рыдала. Пригласили её в гости после выписки с маленьким Никитой. Она явилась с толпой родни. Накрасила губы, нарядилась, будто на парад.

И тогда прозвучало: «Ну вот, напугались моих угроз — родили. А то ведь сами ни за что бы не собрались». Всё внутри оборвалось. Она бросила это в лицо при всех, с ядовитой ухмылкой. Будто ребёнок — не чудо, а трофей в её войне.

С того дня всё рухнуло. Она перестала звонить. Не спрашивала, как спит малыш, не приезжала помочь. Лишь изредка сухо интересовалась у Игоря: «Никита здоров?». Ни подарков, ни поздравлений — только ледяная стена. А ведь клялась быть идеальной бабушкой.

Не понимаю, как можно годами требовать, а потом — отречься. Муж говорит, это её способ наказать нас, мол, сами виноваты, что потакали. Но разве так должно быть? Бабушка — не следователь, а внук — не доказательство вины. Он — человек. Маленький, беззащитный.

Больно видеть, как сын растёт без её любви, которую она так яростно «доказывала». Больно от краха мечты — что наши мамы вместе будут нянчиться с ним. А вместо этого качаем коляску только мы вдвоём.

Больше не зову её, не пытаюсь мириться. Устала ждать невозможного. Дала ей шанс — она им пренебрегла. Значит, и мне пора отпустить…