Родившаяся с судьбой: акушерка предсказала матери счастливую жизнь ребёнка.

Когда Настя появилась на свет, акушерка шепнула матери: «Счастливица — в рубашке родилась». До пяти лет девочка и правда купалась в любви: мама заплетала ей тугие косы с лентами, читала сказки про Жар-птицу, лишь изредка ворчала, что дочь не хочет учить буквы. Отец, бородатый дядька в клетчатой рубахе, катал её на велосипеде по дачным тропинкам под Серпуховом, разрешая покричать «Поехали!» за рулём старенькой «Лады».

В день пятилетия родители объявили: «Скоро у тебя братик будет — лучший подарок!». Подарок «поспел» аккурат к празднику, отобрав у Насти все последующие дни рождения. С пелёнок Артёмка занял в семье особый трон. Сначала как младенец, потом как вундеркинд — читал быстрее сестры, которая и в двадцать лет ковыряла буквы как первоклашка (сейчас бы сказали «дислексия», но тогда списали на тупость и отправили в класс для отстающих). Считал так, что учительница ахнула и бросилась звонить своему научному руководителю Виктору Семёновичу. А уж стихи сочинял — странные, но гениальные, как уверяли все.

С тех пор жизнь Насти превратилась в службу. Не только день рождения стал общим — всё крутилось вокруг брата. Она таскала его в школу и на плавание, к репетитору по английскому и к тому самому Виктору Семёновичу, в музыкалку и литературный кружок. Когда же Настя робко попросилась на курсы кройки и шитья, мать всплеснула руками: «Ты что, дура? Чтоб я с работы уволилась, чтобы Артёмку по учителям возить? Эгоистка!».

Девушка сдалась. Если вовремя кормить брата его дурацкой овсянкой с семенами (с шести лет он объявил себя веганом, а отец требовал котлет), не путать расписание секций, да подрабатывать выгулом соседских дворняг — мать гладила её по ежику волос (косу обрезали после скандала в школе: «Хвост растрёпанный — позор!»). В парикмахерской Настя ревела, глядя на пряди на полу, но мать бурчала: «Вот институт окончишь — хоть в розовые красись».

После школы свободы не прибавилось. Теперь Настя готовила брату трёхразовое меню с витаминами, гладила рубашки, вела его почту и календарь олимпиад. Когда она заикнулась о работе в приюте для бездомных псов, взбунтовался даже Артём: «Ты что, меня бросишь? Я пропаду!».

Бунт случился лишь раз — когда в её жизни появился Степан. Неказистый IT-шник с пивным животиком, днями сидевший за компом. Родня подарила ему овчарку Гретту, надеясь выманить парня на воздух. Так Настя стала выгульщицей, а потом и ночевать задержалась у Степы. Мать орала в трубку: «Артёмке рубашки не поглажены!», брат ныл: «Папа опять пельмени купил, а я их не ем!». Настя впервые крикнула: «Отстаньте! Я вам не крепостная!».

Степан целовал её слёзы, клялся жениться. А потом свалил в Германию по контракту, бросив на прощание: «Прости…».

Когда Артёму вручили премию в полмиллиона рублей, родители лопались от гордости. Мать записалась на липосакцию, отец приценивался к новому УАЗу. Настю же завалили делами: билеты в Питер, бронь отеля с веган-меню, смокинг напрокат. К моменту церемонии она едва держалась на ногах. Чмокнув брата за кулисами, потянулась к зрительному залу, но охранник в форме перегородил путь: «Обслуге вход воспрещён!».

Младший стражник фыркнул: «Иди к хозяину обратно. В этом мешке тебе тут не место». Настя посмотрела на своё ситцевое платьице — не модно, но чисто. Артём, услышав спор, на миг замер. Ей показалось — вот-вот скажет: «Это моя сестра!». Но брат молча прошёл на сцену под аплодисменты.

Она присела на табурет, мысленно перебирая дела: забрать костюм из химчистки, ответить на сотни поздравлений… Речь брата пропускала мимо ушей — вчера сама правила текст. Но вдруг Артём сбился с заученного сценария: «…Есть человек, которому я обязан всем». Родители замерли в ожидании своих имён. «Она отдала мне свою жизнь. Пора вернуть долг».

Словно сквозь туман Настя услышала: «Все деньги — ей. На приют для собак». Брат дёрнул её за руку на сцену. Софиты ослепили. «Знакомьтесь — моя сестра. Без неё меня бы здесь не было».

Он и правда отдал все рубли. Нанял студента вместо неё. «Прости, Насть. Был ослом».

Она открыла приют «Лапки», окончила курсы кондитеров. Теперь в её крошечной пекарне пахло корицей, а за прилавком стояла сама хозяйка. Как-то октябрьским вечером, закрывая кассу, услышала звонок. На пороге — похудевший Степан в помятом плаще.

«Вернулся…» — голос Насти дрогнул.

«Настёнок, я дурак был…» — он потянулся к её руке.

Родители, правда, не простили — считали, что дочь ограбила сына. Но какая разница? Главное, теперь у неё есть своя жизнь. А Степан… Ну, посмотрим. Вдруг и он исправится.