З життя
«Моя взрослая дочь не принимает моего партнёра и ставит ультиматум. Разве я не заслуживаю счастья?»

«Моя взрослая дочь не принимает моего мужчину. Выдвигает ультиматумы»: разве я не заслужила счастья?
Быть вдовой в тридцать два — не просто горе. Это ежедневная битва, где нельзя позволить себе слабость. Особенно когда на руках маленький ребёнок, а впереди — бесконечное чувство вины перед собой, перед жизнью, перед дочерью. Муж погиб внезапно — ДТП, обычное утро, без прощаний. Я осталась одна с крошечной Аней и ощущением, что впереди только тьма, холод и пустота. Видно, судьба решила проверить меня на прочность.
К счастью, после института меня сразу взяли на работу — не самую престижную, но надёжную. Материнство не разрушило карьеру, но каждую победу сделало в два раза труднее. Я экономила на всём, вставала затемно, возвращалась затемно, валясь с ног. Держалась только благодаря маме. Именно она стала моей опорой: кормила, гуляла с Аней, помогала с уроками. Без неё я бы не выстояла.
Первые годы прошли как в тумане. Я даже не думала, что когда-нибудь снова пущу в сердце мужчину. Да и как? Ребёнку нужен отец, а я не могла произнести слово «любовь» без слёз. Аня росла, потом — школа, подростковые бури. Ругались, мирились, спорили, но я всегда была рядом. Хотела, чтобы она выросла сильной, но не чёрствой. Старалась изо всех сил.
Когда она поступила в университет, я решила отступить. Не лезть, не контролировать. Интересовалась её парнем, но ответы были скупые. Её жизнь, её выбор. Я своё уже прожила… Так думала, пока коллега, Сергей, не пригласил меня в театр. Сходили пару раз. Ничего не вышло. Я ещё жила прошлым, он — воспоминаниями о бывшей жене. Разошлись тихо. Но я вдруг вспомнила, что я женщина. Что могу смеяться, слышать комплименты, получать цветы. Мне этого так давно не дарили.
Шли годы. Аня вышла замуж, родила дочку — я стала бабушкой. Зять у неё хороший, спокойный, терпеливый. Даже её непростой характер выдерживает — значит, любит. Я радовалась за них. Думала, на этом моя жизнь и закончится. Но она неожиданно… началась снова.
Дмитрий появился случайно. Столкнулись на книжной ярмарке. Он — вдовец, я — вдова. Сначала просто беседы. Потом — прогулки, звонки, долгие разговоры. Он работал в международной фирме, полжизни провёл в разъездах. Умный, тонкий, с добрыми глазами. С ним было легко. Без напряжения. Как с родным.
Но стоило мне заговорить о нём, как дочь окаменела. Аня взорвалась. Её бесило всё: его борода, его смех, его возраст (он младше меня на два года). Даже то, что он оформил наследство на детей — для неё это казалось подозрительным. Говорила, что я слишком доверчивая, что мной пользуются. Не слушала, перебивала, уходила, когда я пыталась объясниться. А я ведь не просила ни совета, ни разрешения на своё счастье…
Она стала приходить реже. Раз в месяц, иногда — с внучкой, иногда — одна. Смотрела с упрёком, будто я её предала. А я — я ведь всю жизнь положила на неё. Всё отдала. Даже своё счастье — ради материнства.
Пару раз я солгала — сказала, что мы с Дмитрием расстались. Лишь бы не видеть её обиды. Но я устала. Устала прятать любовь, словно это преступление. Больно, что дочь ставит меня перед выбором: он или она. Разве взрослые дети вправе отнимать у родителей последнюю радость?
Может, стоит собрать всех за столом. Поговорить. Без криков, по-доброму. Но я боюсь: вдруг ссора, вдруг последняя нить между нами порвётся. Не знаю, что делать. Бороться за своё право на счастье — или снова остаться одной ради мира в семье.
Пока молчу. Пока жду. Но внутри кричит: я ведь тоже человек, и я заслужила любовь — даже в пятьдесят восемь.
